Напомним, у Ираклия Иосавы, задержанного по громкому делу о вовлечении в проституцию в «Корстоне», – вторая стадия рака. С таким диагнозом в изоляторе временного содержания находиться нельзя. Это прямое нарушение российского законодательства. Тем не менее, Ираклия держат в тюрьме. На несколько дней парня из камеры переводили в тюремную больницу. Суд, которого сам следователь, ведущий это дело, просил об изменении меры пресечения Иосаве на домашний арест, счел, что необходимую медицинскую помощь ему смогут оказать в тюремной больнице. Но врачи в официальном заключении признали: не смогут. Требуется постоянное и длительное наблюдение специалистов из Республиканского клинического онкологического диспансера. Но сегодня вместо онкоцентра Ираклий снова оказался в изоляторе.
«Прошу не расценивать данное письмо как вмешательство в следствие, я просто пытаюсь спасти жизнь своему ребенку. Пускай следствие ведет свое расследование, я просто прошу, чтобы человеку оказали адекватную медицинскую помощь. А оказать ее в условиях изолятора невозможно», - пишет Гоча Иосава в обращении Сабурской 21 августа.
«Круг субъектов, в отношении которых рассматриваются жалобы Уполномоченным, определенный в указанном Законе (выше цитируется республиканский закон об уполномоченном по правам человека - МК), является исчерпывающим. Должностные лица Федеральной службы исполнения наказаний в этот перечень не входят». Тем не менее обращение передано в УФСИН – «для рассмотрения».
Это, пожалуй, единственный информативный фрагмент из всего письма. По-видимому, омбудсмен упустил из внимания то обстоятельство, что жалуется Гоча Иосава не на сотрудников татарстанского УФСИН (к ним какие претензии?), а на татарстанское правосудие.
Ответ датирован 26 августа.
А 31 августа Сария Сабурская проверяет условия содержания задержанного активиста МГЕР Эдуарда Салахутдинова. И рассказывает журналистам, что у арестованного на время следствия по подозрению в вымогательстве у организаторов незаконного игорного бизнеса Салахутдинова «нет жалоб на ход ведения следственных действий и серьезных замечаний на условия содержания».
– Вопросы питания, вопросы содержания, вопросы следствия – есть ли какие-то нарушения, у него замечаний нет. Договорились, что будем держать ситуацию в части компетенции уполномоченного на контроле, и в дальнейшем будем встречаться, – отчитывается омбудсмен.
Салахутдинову – в отличие от отца Ираклия – даже писать татарстанскому омбудсмену не понадобилось! Поводом для проведения проверки послужили публикации в СМИ (Эдуард жаловался, что давно не мылся). А от самого Салахутдинова, по словам Сабурской, никаких обращений не поступало.
По итогам встречи Сабурская попросила организовать Салахутдинову возможность личной «помывки», поскольку единый «помывочный день» он пропустил из-за активных следственных мероприятий.
- Значит, уполномоченный в силах попросить об улучшении бытовых условий арестованных. Так почему нельзя попросить организовать адекватную медицинскую помощь моему сыну, - недоумевает Иосава-старший.
Вероятно потому, что человек человеку - рознь. По крайней мере, в Татарстане для уполномоченного по правам человека. Еще бы – у Эдуарда Салахутдинова крепкий тыл. Вся московская рать МГЕР с громкими заявлениями, обвинениями, митингами и публикациями в центральной печати. У Ираклия Иосавы – отец и адвокат. Два простых человека, стучащихся в наглухо закрытые двери.
