Политобозреватель «МК» Александр Минкин в минувшую субботу прочел в свободном пространстве «Циферблат» лекцию о тайных смыслах текстов Пушкина и Чехова. Лекцию, позволяющую взглянуть на известные со школы произведения другими глазами. Редакция «МК Поволжье», приводит самые примечательные, на наш взгляд, выдержки из лекции, касающиеся взаимоотношений печати и цензуры.
Цензор и подобие
Помните, в «Евгении Онегине» есть такие строки:
Вдовы Клико или Моэта
Благословенное вино
В бутылке мерзлой для поэта
На стол тотчас принесено.
Оно сверкает Иппокреной;
Оно своей игрой и пеной
(Подобием того-сего)
Меня пленяло: за него
Последний бедный лепт, бывало,
Давал я. Помните ль, друзья?
Его волшебная струя
Рождала глупостей не мало,
А сколько шуток и стихов,
И споров, и веселых снов!
Вот на эту строчку – «Подобием того-сего» - я натыкался не раз. Как это - «того-сего»? Он – что, не нашел с чем сравнить? Как это можно - для Пушкина? Но, оказывается, что незадолго до этого вышла из печати поэма «Пиры» Евгения Боратынского. И у него там есть такое место про вино:
В нем укрывается отвага,
Его звездящаяся влага
Души божественной полна,
Свободно искрится она;
Как гордый ум, не терпит плена
Рвет пробку резвою волной
И брызжет радостная пена
Подобьем жизни молодой.
Цензура их вымарала. Как это – «гордый ум не терпит плена»? Это вы про что? Про революцию, что ли? И, конечно, все общество знало о сравнении вина с гордым умом, который «не терпит плена» и «рвет пробку резвою волной». То есть рвет эти цензурные оковы и прочая, прочая.
Что делает Пушкин:
Оно своей игрой и пеной
(Подобием того-сего)…
Это был намек на ту историю с Боратынским. Историю, которую все знали. И при этом - пощечина цензуре. Что вымарывать-то? Слова «подобием того-сего»? Где преступление? Нет преступления! Есть намек на революцию? Нет! И в то же время - есть, но так сделано, что не вычеркнешь.
Царя поменял на бутылку
В этих же стихах, где дана пощечина цензуре, досталось и Жуковскому. Р-раз – одному, р-раз –другому. Жуковскому, Василию Жуковскому, другу старшему, учителю, заступнику, постоянному выручателю из бед, спасавшему Пушкина от императорского гнева. Не очень задолго перед тем Жуковский сочинил большое стихотворение. Такого уровня «лизания» даже на первом и втором канале не найдешь!
На лиру с гордостью подъемлет взор певец...
О дивный век, когда певец царя — не льстец,
Когда хвала — восторг, глас лиры — глас народа,
Когда все сладкое для сердца: честь, свобода,
Великость, слава, мир, отечество, алтарь —
Все, все слилось в одно святое слово: царь.
И кто не закипит восторгом песнопенья,
Когда и Нищета под кровлею забвенья
Последний бедный лепт за лик твой отдает,
И он, как друга тень, отрадный свет лиет
Немым присутствием в обители страданья!
Переведу. «Нищета» - понятно, бедняки. «Последний бедный лепт за лик твой отдает» - на последние гроши покупает портрет царя и вешает его у себя в бараке. «И он, как друга тень, отрадный свет лиет» – то есть портрет царя - как телевизор, который нас сегодня нас и кормит, и лечит.
Что делает Пушкин со своим старшим товарищем и учителем Жуковским?
Вдовы Клико или Моэта
Благословенное вино…
Меня пленяло: за него
Последний бедный лепт, бывало,
Давал я. Помните ль, друзья?
Ты – за портрет царя, а я - за бутылку? И все с ума сходили! Потому что тогда этот намек был всем понятен. Это как сейчас сказать «Крым». Пять лет назад слово «Крым» не вызывало никаких ассоциаций. Сейчас это - огромный комплекс политических проблем. Тогда эти фокусы Пушкина с «последним бедным лептом» все понимали. Сейчас читатели скользят мимо.
Самая «страшная» пьеса
С «Драконом» Евгения Шварца у меня вышла печальная история. Несколько лет назад я вел на радио «Русская служба новостей» свою передачу о театре. Но не о спектаклях, а о пьесах. Потому что спектакль не все люди не могут увидеть, а пьесы у каждого под рукой. Передача нравилась и мне, и слушателям. Рейтинг рос очень быстро. …И вот в какой-то момент черт меня дернул, и я взял Шварца, «Дракона». Сижу в студии читаю, комментирую. Кончается передача, я выхожу, а в коридоре - главный редактор. Суббота, ему там нечего делать.
«Ты чего здесь?», - спрашиваю.
Он отвечает: «Сань, давай сейчас я тебе заплачу еще за две передачи, но их не будет. Эта – последняя». – «Что случилось?» - «ОН ехал в машине и слушал «Дракона».