Подобных проявлений (осквернений, надругательств, разрушений и сожжений) за последние два десятилетия накопилось слишком много, что позволяет вполне резонно говорить о системности угрозы православию, считает эксперт.
Усеченный крест
Первый пример, когда в отношении церквей было выдвинуто требование со стороны татарских националистов немедленно их привести в «политически корректный» вид, прозвучало в 1993 году.
Тогда шел процесс реституции (возврата прежней собственности религиозным общинам), и было решено местной епархии передать здание Благовещенского собора в Казанском Кремле (ранее в нем располагалось архивное управление).
Восстановление этого первого в истории Казани построенного православного храма сразу же вызвало выпад национал-сепаратистов. Им, видите ли, не понравились византийские кресты, которые стали водружать на купол собора (это так называемые «кресты с лодочкой», которые почему-то были восприняты национально озабоченной общественностью за «перечеркнутые полумесяцы», хотя эта форма лодочки – символ колыбельной, в которой родился Иисус Христос или символ Чаши Христовой). Абсолютно не волновало никого из этих площадных крикунов, что именно такие кресты были на Благовещенском соборе до революции. В итоге пасовавший архиепископ пошел на попятную вместо того, чтобы занять твердую позицию: сегодня на куполе в Благовещенском соборе простые кресты. Cложилась парадоксальная ситуация: татарские националисты теперь указывают, какие кресты можно устанавливать на православных соборах!
«Символ оккупации»
В 2001 году должно было отмечаться 450-летие основания Свияжска. Было запланировано много мероприятий юбилейного характера. За неделю до празднования Татарский общественный центр разослал по всем министерствам письма протеста против празднования «символа оккупации и геноцида». Чиновники «прислушались» к зову национально озабоченной татарской «интеллигенции»: никакого юбилея не было проведено.
В 2002 году активисты Татарского общественного центра разрушают в Набережных Челнах строящуюся церковь святой Татьяны. Строительство было полностью согласовано, уже залили фундамент, возвели одну из стен храма, однако тоцевцы посчитали это «плевком в лицо татарского народа»: храм строился на проспекте Сююмбике (бывший проспект Ленина), что, по мнению национально озабоченных, оскорбляет «память татарского народа» (Сююмбике – последняя царица Казанского ханства).
Лишь бы отомстить
В 2007 году объектом агрессии стал уже Храм-памятник павшим русским воинам. Неизвестные в нем устроили откровенный погром: вандалы, проникшие внутрь храма, разлили лампадное масло, порвали церковное облачение, сорвали иконы и разбросали стройматериалы, заготовленные для реставрации, а также похитили иконы XVIII-XIX века и церковную утварь, осквернили антиминс - плат с зашитыми частицами мощей, на котором совершается литургия (Без антиминса служить ни один храм не может).
В 2010 году в интервью радио «Азатлык» («Свобода») тогдашний председатель ТОЦ Галишан Нуриахметов не скрывал того, что среди «патриотов Татарстана» есть желание разрушить этот храм. Эта мера предлагалась в качестве ответа на "нежелание руководства Татарстана поставить памятник татарам, погибшим при штурме города".
"Некоторые из товарищей говорят, что найдут возможность уничтожить памятник русским завоевателям, - предупреждал тогда Галишан Нуриахметов. - Правительство ведь разрушило и дом Тукая (здание дореволюционной гостиницы "Булгар", в которой жил татарский поэт Габдулла Тукай), и памятники старой Казани".
"Если идет системное уничтожение татарских памятников, то почему в Казани должны стоять памятники русским завоевателям?" - задал вопрос лидер ТОЦ. Достаточно странная для адекватного человека постановка вопроса: мол, региональные власти сносят татарские исторические памятники - так мы тогда снесем в отместку русские. И эти люди именуют себя интеллигенцией!
Гонимый священник
С 2010 года начинаются призывы к принятию ислама в отношении православного священника райцентра Базарные Матаки Алькеевского района Татарстана о.Андрея Зинькова. Местные исламисты приносят литературу, видео-продукцию об исламе, а заодно советуют стать мусульманином. Попытки вежливо объяснить фундаменталистам, что он – православный священник, и вообще, что это за такое давление, не действовали. В 2010 году ваххабиты подожгли его дом, спалили машину. Жалобы священника в правоохранительные органы и государственным чиновникам ничего не дали. Более того, его стали выставлять в роли «разжигателя межрелигиозной вражды», а недавний глава района Фердинат Давлетшин во время встречи с ним прямо сказал ему, что «кто-то хочет опорочить наш район».
Добавим, что мечеть «Мидхат» была построена главой района в честь своего отца Мидхата, и, говоря о ваххабитах из этой мечети, священник, по логике главы муниципалитета, возводит напраслину на него. Строящуюся каменную церковь (действующий храм Пресвятой Троицы располагается в старом дореволюционном деревянном здании, в советское время используемым под магазин) ваххабиты недвусмысленно предлагали переделать под мечеть, колокольню превратить в минарет.
Храм пытались превратить в туалет
В 2012 году на некрополе Спасо-Преображенского монастыря в Казанском Кремле (монастырь был разрушен в советское время, но захоронения сохранились, имеются надмогильные плиты с эпитафиями) руководство музея-заповедника планировало построить общественный туалет для туристов. Только публичное возмущение православной общественности (заметим – не митрополии, она предпочитает молчать) остановило от такого кощунства чиновников.
Пылающие церкви
Наиболее ярко угроза православию стала очевидной осенью 2013 года: массовые поджоги церквей и часовен прокатились по Татарстану (всего этому подверглось 7 храмов). К чести региональной прокуратуры, она не стала представлять эти преступления как бытовое хулиганство (после первых поджогов местные чиновники пытались представить происходящее именно в таком ключе), а объявила их терактом.
Кстати, местное казачество уже заяявляло о готовности охранять и патрулировать в качестве дружинников храмы: понятно, что такого числа людей нет у казаков, и в идеале за порядком и безопасностью должны следить не казаки, а полиция, но сам этот факт говорит об обеспокоенности русской общественности происходящим.
До сих пор сохраняется многократная разница между количеством церквей и мечетей в пользу последних: порядка трехста церквей и свыше полутора тысяч мечетей. За мусульман можно искренне порадоваться, численность мечетей не только восстановилась с дореволюционных времен, но даже превысила показатель Казанской губернии - чего не скажешь про православные храмы. Когда едешь по татарстанским дорогам и видишь вдоль них заброшенные церкви, понимаешь: они куда честнее отражают состояние христианства в республике, чем декларативные заявления на различных форумах и совещаниях.
«Митрополит не просит»
Пассивная позиция митрополита Анастасия, вокруг личности которого не утихают скандалы, создает нездоровую ситуацию в среде православной общественности: на все справедливые требования православных местные чиновники отвечают, что, мол, «митрополит же не просит».
Татарстан, наверное, один из немногих регионов России, где до сих пор здания церквей используются под музеи: в частности, Успенская церковь в Болгаре используется как археологический музей; Дворцовая церковь в Казанском Кремле превращена в Музей истории государственности Татарстана и татарского народа; колокольня Богоявленского собора в центре Казани используется под помещения Музея изобразительных искусств Татарстана (только после последних событий и неоднократных требований православной общественности колокольню планируют использовать по назначению, хотя она по-прежнему находится в собственности музея). И на резонные возмущения православной общественности с просьбой вернуть здания храмов под храмы звучит ответ: митрополит же не просит.
Особенности национальной переписи
Отдельного вопроса заслуживает судьба православного тюркоязычного этноса – кряшен, которых, несмотря на их протесты, пытаются признать «частью единой и неделимой татарской нации», продолжают по ошибке именовать «крещенными татарами». Исторические факты, подтверждающие исповедание православия предками современных кряшен еще во времена Волжской Булгарии (IX-XIII вв.), самосознание и самоидентификация кряшен, как отдельного этноса, всячески игнорируются региональными властями, упорно продолжающими считать их субэтносом татар. Причина - политически утилитарная: если позволить этносу в 250 тысяч человек во время переписи населения идентифицироваться в качестве кряшен, а не татар, сложится ситуация, при которой доля татар в процентном отношении от всего населения Татарстана (сейчас они составляют 52%) уменьшится.
В среде татарской политической элиты существует убежденность в том, что если титульный этнос в национальном регионе численно будет составлять меньше 50%, то национальную республику ждет слияние с другой областью и ликвидация таким образом самого национального субъекта. Несмотря на то, что таких прецедентов не было, это убежденность крайне устойчива. Отсюда и нежелание признавать кряшен отдельным этносом. Во время Всероссийских переписей населения 2002 и 2010 годов их административно вынуждали записываться «татарами».
Прекрасно осознавая, что главное и принципиальное отличие кряшен от татар заключается в исповедовании первыми православия, а для самих кряшен именно религия является главным фактором этнической самоидентификации, делаются попытки максимально затормозить процесс воцерковления кряшен, звучат призывы к кряшенам «вернуться в ислам», хотя к исламу те не имеют отношения. Декларативные заявления о том, что «кряшены – это часть единой и неделимой татарской нации», звучат параллельно на фоне заявлений, что «ислам – это религия татарского народа». С последним тезисом автор не спорит. Но как тогда кряшенам, исповедующим православие, ощущать себя частью татарского народа?
«Чемодан, вокзал, Россия»?
Даже светские русские и кряшены сожжение церквей воспринимают как уничтожение православного присутствия в регионе. Храм является не только символом присутствия православия, но символом присутствия российской государственности в Татарстане. Неслучайно наносится удар именно по церквям.
Причем расчет очень конкретен: с одной стороны, усилить миграционные настроения среди русских с целью их отъезда из региона (у всех в памяти сохранились пикеты сепаратистов с плакатами «Чемодан, вокзал, Россия»), с другой стороны - надежда на подобную же ответную реакцию в форме поджогов мечетей, чтобы спровоцировать межрелигиозный конфликт. К чести православных они не поддались на подобные провокации, да и большая часть татар осудила радикалов, устраивающих нападки на храмы.
К несчастью, часть татарской интеллигенции поддерживает радикалов (видимо, это духовно ущербная ее часть). Последний случай вандализма в отношении Храма-памятника павшим русским воинам встретил одобрение у некоторых ее представителей. Так, в частности, театральный критик Нияз Игламов из Татарского государственного академического театра им.Г.Камала у себя на странице в «Facebook» написал под новостью об осквернении храма: «Единственный случай, когда я говорю «да» вандалам».
Кого заденет рикошетом
Татары ментально, ценностно, цивилизационно так или иначе находятся в российской культуре, фундаментом которой является христианство, и многие положения, которые существуют в практике зарубежных течений ислама, татары категорически не приемлют и не разделяют.
Изучая ментальные ценности татар, их мусульманскую религиозную традицию, можно утверждать, что на ментальном уровне, на уровне мировоззренческих установок ценностей она близка русской, православной традиции. Татары понимают и разделяют ценности русских, их представления о правильном, нравственном, моральном. Поэтому на ментальном уровне между русскими и татарами в Поволжье взаимопонимание. Татарам из всех народов более близки русские, чем даже их единоверцы из Центральной Азии или арабских стран. Не удивительно, что из всех мусульманских народов близкими к себе по мировоззрению, жизненному укладу, манере поведения русские ставят именно татар.
Отсюда должно быть понимание, что удары по православию, которые наносят местные радикалы, наносятся и по татарскому народу. Не будет православия в Татарстане, будет оно в убогом состоянии, ничего хорошего от этого татары не получат.
