Допрос защиты
Как и положено по закону, допрос своей подзащитной начал ее адвокат Константин Габелев. Скромно одетая, но с макияжем и выкрашенными в рыжий цвет волосами, зачесанными налево так, что кудрявой волной прикрывали ее от потерпевших, Светлана Инякина начала с того, что попросила прощения у потерпевших и принесла им свои соболезнования. Расслышать ее слова оказалось непросто – они утонули в возгласах потерпевших «Ну наконец-то! Дождались!»
Когда волнение в зале утихло, Инякина долго рассказывала свою трудовую биографию. После 8 класса она пошла учиться в речной техникум, где и влюбилась в речное дело. Пассажироперевозки, как утверждала подсудимая, стали смыслом ее жизни.
Работала Инякина по разным фирмам и агентствам до тех пор, пока не решила заняться бизнесом сама. А почему бы и нет? Дело-то она знает. Куда пойти, какие документы принести, чьи подписи необходимы в первую очередь – все проходила не раз, только не для себя, а для своего работодателя.
Отношения с чиновниками как в Казани, так и в Перми, у нее были сугубо деловые, не личные, подчеркивала она всякий раз при удобном случае. Мол, всего в этой жизни пыталась добиться сама без протекций и блата. Якова Ивашова узнала, когда «Булгария» должна была выйти в 2011 году в навигацию и проходила экспертизу Росрегистра. С Владиславом Семеновым познакомилась тогда же – пришла оформлять документы на лицензию.
Бизнес у новоявленной бизнес-леди шел, прямо сказать, неважно. После первого своего самостоятельного опыта еще в 2007 году женщина казалась должницей. Вместе со своим отцом, которого Светлана уговорила выступить директором одной из своих фирм, женщина задолжала 1 миллион 846 тысяч рублей и еще полмиллиона рублей неустойки.
Попала на деньги Инякина, судя по ее словам, из человеколюбия – когда «вдруг» цена топлива поднялась с 14 тысяч рублей за тонну до 27 тысяч, она не стала повышать цены на путевки, чтобы речные круизы остались доступными населению.
Правда, добросердечность дочери для ее отца вышло боком и серьезными проблемами. Увидев на пороге своей квартиры обычной панельной пятиэтажке судебных приставов, пришедших взыскивать миллионные долги, Григорий Плотников потерял сознание. Мужчину хватил удар, затем – инфаркт и инвалидность. Но непутевой дочке он продолжал помогать – в 2011 году он даже поработал у нее водителем, отвезя ее в Пермь и обратно, где в затоне на осмотре стояла «Булгария».
Тем временем у Светланы Инякиной родился сын, но отношения с его отцом женщина регистрировать не стала. У мужчины, кстати, была лицензия на право речных перевозок. Когда Инякина решила после декретного вернуться в бизнес, эта лицензия могла сохранить ей время и деньги. Но пускать возлюбленную под свое крыло владелец ООО «Волгатревэл» отказался наотрез. Оно и понятно – Инякина не производила впечатления удачливой бизнесменши, да и горький пример навигации 2007 года был у него перед глазами.
Инякиной пришлось собирать документы заново, и вкладываться в ремонт взятого в аренду на кабальных условиях судна. «Булгария» обошлась субарендатору недешево – в 1,5 миллиона рублей за аренду. Причем текущий ремонт и любые другие траты – за счет Инякиной.
Ремонт левого двигателя дизель-теплохода обошелся подсудимой в 120 тысяч рублей. Бухгалтер ООО «Святослава» на допросе призналась, что счет компанией Инякиной не оплачен. Хотя сама Инякина во время своего допроса и называла суммы, которые то и дело во время подготовки судна к навигации 2011 года ей предъявляли: «Пять тысяч за ремонт дверей, 14 тысяч за ремонт мебели. Счета поступали, я их оплачивала».
Получали зарплату, по ее словам, и члены экипажа. Их в зале не было, кроме подсудимого старпома Рамиля Хаметова. Но он предпочел смолчать.
Команда, судя по допросу Инякиной, ее добросердечием и порядочностью не отличалась. Воровали все, что видели.
- Лампочки перегорали очень быстро, - пожаловалась Инякина. – Я раньше подвозила коробками, а потом начала «под заказ» - сколько попросили, столько и везла. А то все уносили домой.
Дисциплина набранного с миру по нитке экипажа была тоже не примерной. Светлана Инякина, бизнесмен и «владелица парохода», доверила, с ее слов, управление командой капитана Александру Островскому. А он ее и подвел, получается – набрал непрофессионалов, пьющих и даже воров – Инякина рассказала, что в один из рейсов кто-то взломал буфет и выкрал ящик пива.
То, что на судне что-то не в порядке, что-то ломается – до «госпожи хозяйки» не доносили. По ее словам, боялись штрафных санкций и того, что за ремонт и ущерб придется платить из собственного кармана. Например, и про воду в масле для двигателя, и про пожар в машинном отделении ей никто не сообщал. Иначе бы Инякина выполнила то, что на нее возложено законом – прекратила бы эксплуатацию судна и вызвала представителя Речного регистра. А тут не знала ни о чем! Следовательно, кто не доложил, тот и виноват. Капитан Островский, получается.
То, что на борту было людей больше, чем вмещает судно, Инякина тоже не знала. Кто зарабатывал на «лишних билетиках», понятия не имеет.
Он, по мнению Светланы Инякиной, навел бардак и в кадрах. Людей нанимал сам, трудовые договора, составленные и подписанные работодателем Инякиной, должен был подписать каждым членом команды и вернуть ей. Но никаких документов Островский Инякиной не передал, хранил при себе. Куда они делись после кораблекрушения – подсудимой не известно.
Что касается оснований для работы Инякиной в сфере пассажироперевозок, то тут картина любопытная. Опровергая утверждение следствия, Инякина заявила, что лицензия, дающая ей право работать, у нее все-таки была. Ну, не у нее, а Руслана Ибрагимова, руководителя компании «Водофлот». У него Инякина и взяла в аренду судно, а тот «поделился» с ней лицензией – из-за своих долгов Инякина попала в «черный список» и ее порой отказывались обслуживать волжские компании. Когда вышедшая из декрета Инякина начала искать судно для работы, Ибрагимов и порекомендовал ей «Булгарию».
— Он (Ибрагимов - «МК») меня заверил, что судно в порядке и сказал, что не будет в этом году эксплуатировать его, так как у него есть другое. В апреле, когда я уже приехала в Пермь, где выяснилось, что нужно менять левый вспомогательный двигатель. Мы снова созвонились с Ибрагимовым, и я у него попросила разрешение выйти в навигацию 2011 году по его лицензии, так как я не успевала сделать свою. Чтобы сделать свою лицензию, надо было 45 суток, я не успевала, - рассказывала Инякина.
Бесплатным, как известно, бывает только сыр в мышеловке, вот Светлана и решила воспользоваться коммерческим соглашением с Ибрагимовым от 2010 года, когда за реализацию туров и алкогольной продукции (опять же по лицензии Ибрагимова - прим. «МК») отдавала Ибрагимову 50% своих доходов.
- Ибрагимов мне предоставил все свои документы, которые находились на борту теплохода у Назарова и плюс еще алкогольную лицензию. Я должна была оплатить его долги и, получив свою лицензию, возвратить его документы. Все документы находились на теплоходе, все были у Назарова, который работал у меня вторым штурманом, - утверждает подсудимая.
На вопрос своего защитника, почему она 9 июля 2011 года во время сложных погодных условий дала устное распоряжение старшему помощнику капитана Рамилю Хаметову выйти в рейс до Болгара, Инякина категорично отказалась от этого. Она заявила, что отдать такой приказ физически не могла – со слов женщины, она не знала сотовый номер Хаметова.
Прокатиться в тот трагический тур она собиралась и сама, вместе со всей семьей. Выполните желание помешало то, что каюта люкс была уже продана. Эти слова вызвали еще одно оживление в зале.
«Зря не поехали», - ядовито проговорили потерпевшие.
В ответ на обвинение следствия, что она допустила в эксплуатацию технически неисправное судно, Инякина твердо сказала:
- Нет, эти выводы следствия не соответствуют действительности. Если разумно подумать, я, как предприниматель, занимаясь своей деятельностью, должна получить какой-то доход. И если судно всегда находилось бы на ремонте, а я постоянно вкладывала средства, брала кредиты, какой смысл мне этим заниматься, имея при этом долги перед камским пароходством в 2,5 миллиона рублей?
Допрос обвинения
"Гвозди в гроб" Инякиной начал заколачивать прокурор Ильдар Нуруллин. На его вопрос, признает ли подсудимая вину по всем трем предъявленным ей статьям, Инякина ответила, что свою вину не признает.
- Я соблюдала все условия по технической эксплуатации судов внутреннего водного транспорта и принимала все меры по ремонту судна по первой просьбе капитан! – утверждает она.
- Обеспечивалась ли с вашей стороны, в соответствии с правилами эксплуатации, безопасность плавания судна? — спросил прокурор.
- Безопасность плавания подтверждается тем, что регистром были выданы документы, а это подтверждает, что теплоход был в технически исправном состоянии и соответствует безопасности плавания, — ответила Инякина.
По ее словам, на «Булгарии» она создала все условия для работы, согласно Трудовому кодексу - был составлен приказ о режиме рабочего времени экипажа, работа не превышала 8 часов, команда работала по вахтовому методу, сменяя друг друга на вахте через каждые четыре часа. Соблюдала она и требования по безопасности пассажиров – они были обеспечены жилетами и спасательными плотами.
Инякина поведала, что заключила договор страхования членов экипажа на страхование жизни и здоровья от несчастных случаев и болезней. Этот договор был подписан и оплачен страховой взнос 27 мая 2011 года на сумму 996 тыс. рублей.
В ходе допроса подсудимой обвинение достало козырь из рукава. Оказывается, уже в день трагедии телефон Инякиной начали прослушивать с разрешения суда. Стенограмму одного из перехваченных диалогов, а именно с телефонных переговоров подсудимой с Русланом Ибрагимовым, обвинение было вынуждено зачитать с разрешения судьи Якунина, чтобы устранить противоречия в показаниях Инякиной.
Ибрагимов: Капитан мудак, да?
Инякина: Да.
Ибрагимов: Вышел в волну в три метра?
Инякина: Да, на резкий поворот.
Ибрагимов: Сколько топлива у тебя было?
Инякина: Да, там тонны полторы было.
Ибрагимов: Ну, вот тебе полторы тонны топлива. И так деферент на правый борт, цистерны с водой полные, «макаронка» полная, фекалка полная, плюс вершталь...
Инякиной пришлось признать, что она могла запутаться из-за шока в день трагедии.
- В течение этого дня мне постоянно звонили из МЧС, из Москвы и спрашивали, сколько топлива у тебя на конец уже должно было остаться? Поэтому я и говорила: где-то полторы — две тонны оставалось уже на обратном пути, чтобы дойти, - выдавила она.
В ответ на сомневающиеся реплики судьи и потерпевших Инякина сказала:
- Мне сказали, что 7 тонн было. В тот момент, когда мне звонили по телефону, я была в шоковом состоянии, я могла говорить что угодно уже, я была просто в панике.
- Откуда вы взяли эти 7 тонн? Вы деньги на эти 7 тонн выделяли? — потребовал отчета Ильдар Нуруллин.
- У меня не было отметки, что было конкретно 7 тонн, я говорю приблизительно, - засомневалась подсудимая. - Капитан сказал, что на рейс хватает. Я вам сказала, что на сутки хватает 2,5 - 3 тонны топлива. Как мне объяснял Назаров, если экономить, если теплоход идет на каком-то другом режиме, он может израсходовать 2,1 - 2,3 тонны за сутки. Так как до Болгара мы идем не 24 часа, а 7 туда и 7 обратно, естественно, там остается какое-то топливо. Я не знаю, как объяснить по поводу топлива. Я всегда рассчитывала 3 тонны на сутки, на 100 дней брала 300 тонн.
Прокурор из-за показаний Инякиной о своем неведении проблем на «Булгарии» вынужден был озвучить еще один отрывок из стенограммы переговоров подсудимой с Ибрагимовым:
Ибрагимов: Судно застраховано?
Инякина: Лучше ничего не спрашивай.
Ибрагимов: Собери ж… в руку, цепляй Елисеева и делайте бумажки.
Инякина: Да, все бумажки, все в порядке. Да, я там говорю, они мне там механики весь мозг уже выели... Они же у меня третьего числа в День Речника пришли с рейса, воду залили в топливо в движке. У меня же неделю стоял теплоход на ремонте в рейде, я же его ремонтировала еще!
Но Инякина твердо стояла на своем – поломка была незначительная, справились своими силами и докладывать в Росрегистр она в этом случае была не обязана.
