Ил-76 принадлежал частной казанской авиакомпании «Аэростан». Лайнер, арендованный компанией «Трансавиа», базировавшейся в Объединенных Арабских Эмиратах, был передан в субаренду официальному правительству Афганистана и перевозил патроны. Во время полета над афганской территорией на высоте примерно 8 тысяч метров борт был перехвачен истребителем МИГ-21, принадлежащим боевикам движения «Талибан», и принудительно посажен на аэродроме Кандагара. Более года семь членов экипажа провели в плену у талибов. 16 августа им удалось воспользоваться потерей бдительности охранников и совершить героический побег.
Имена героев хорошо известны: командир экипажа Владимир Шарпатов, второй пилот Газинур Хайруллин, штурман Александр Здор, бортинженер, Асхат Аббязов, бортрадист Юрий Вшивцев, бортинженер Сергей Бутузов и бортинженер Виктор Рязанов.
После возвращения на родину летчики были представлены к наградам: Шарпатов и Хайруллин стали Героями России. Остальные члены команды удостоены ордена Мужества.
Об истории побега российских летчиков из кандагарского плена написаны десятки, если не сотни статей, снято множество документальных и даже художественный фильм. О том, что предпринималось руководством России и Татарстана для того чтобы вызволить российских граждан, попавших в беду, известно гораздо меньше. Возможно, поэтому кандагарская история обросла множеством слухов, мифов и небылиц. Вот, например, одна из них: мол, талибам заплатили, экипаж выкупили, поэтому те и позволили летчикам сбежать. Или, например, что побег тщательно готовился.
Есть еще одна популярная версия, которую нередко тиражируют СМИ, – о том, что российские граждане были брошены в Кандагаре на произвол судьбы и вопросом их освобождения никто особо не озаботился. Между тем, это далеко не так.
Воспоминаниями о событиях 20-летней давности с «МК-Поволжье» поделились депутат Государственной Думы Тимур Акулов, занимавший в то время пост советника президента Татарстана по международным вопросам и известный татарстанский журналист Джаудат Аминов, в те годы – собственный корреспондент «Радио России» в РТ.
Тимур Акулов непосредственно занимался вопросами освобождения российских летчиков, и за год их пребывания в плену 28 раз летал в Кандагар. Джаудат Аминов в качестве журналиста, активно освещавшего данную тему в СМИ, побывал за это время в Афганистане дважды.
Как все начиналось
Джаудат Аминов: - В начале августа 1995 года спокойное течение жизни взорвало короткое информационное сообщение ВВС: В Кандагаре насильственно посажен самолет Ил-76 российской авиакомпании «Аэростан». Экипаж арестован и находится в плену у талибов. На следующий день последовал шквал сообщений. Об этом писали и говорили практически все федеральные СМИ. Между тем татарстанские хранили молчание, что само по себе выглядело странно – авиакомпания-то татарстанская. Наконец через три дня в офисе «Аэростана» состоялась пресс-конференция.
Руководитель авиакомпании Бронислав Исхаков мало что мог добавить к ранее прозвучавшему сообщению ВВС. Единственное, что удалось выяснить: летчиков семеро, командира зовут Владимир Шарпатов, экипаж казанский, раньше летчики работали в транспортном подразделении авиационного завода имени Горбунова. Экономический кризис вынудил ил искать работу на стороне.
Идея, как это всегда бывает, родилась внезапно. И я решил, что должен быть в Кандагаре. Предложил себя в качестве журналиста, и меня взяли.
Через три дня я был на борту самолета. Летели вчетвером: советник президента Татарстана Тимур Акулов, руководитель «Аэростана» Бронислав Исхаков, тогдашний муфтий республики Абдулла хазрат и я.
Летели не сразу в Кандагар, а в Объединенные Арабские Эмираты, где базировалась авиакомпания, арендовавшая Ил-76. Всю организационную часть взяла на себя авиакомпания «Аэростан». В ОАЭ виз получать не надо, месяц российские граждане могут пребывать там по паспортам.
Прилетаем в Шарджу. Жара 40 градусов, белая выжженная солнцем пустыня, такие же белые строения, нефтяные качалки, газовые факелы, пальмы.
Меня волновал вопрос, кто же отвечает за то, что самолет «Аэростана» был отправлен в воюющий регион? Знали ли они, что в Афганистане идет непрекращающаяся гражданская война?
Однако на мои вопросы относительно груза, который перевозили наши летчики, Бронислав Исхаков отвечает неохотно. Узнаю только, что самолет перевозил патроны из Албании в Афганистан через Шарджу.
На мой вопрос об оружии на борту Исхаков отвечает: «Какое оружие? Не было на борту никакого оружия. Патроны, 50 тонн, они проходят как амуниция, так же как если бы на самолет погрузили сапоги или солдатское обмундирование».
«Для меня это «семечки» были»
Груз, который перевозил самолет «Аэростана» соответствовал нормам Международной организации гражданской авиации и был разрешен к авиаперевозке. Для экипажа это был не первый рейс в Кабул. Да и в целом, как вспоминает командир воздушного судна Владимир Шарпатов, ныне депутат Тюменской областной думы, к тому времени ему было не привыкать совершать полеты в горячие точки.
- Я еще до того, как перешел на работу в «Аэростан», работая в «Тюменских авиалиниях», побывал во многих странах, в том числе 4 месяца проработал в швейцарской фирме «Метро Карго», - рассказал Владимир Ильич «МК-Поволжье». – Был в полете в ночь с 16 по 17 января 1991 года в Джидде, видел, как американцы наносили удары по Ираку – начиналась операция «Буря в пустыне». Потом из Франции бронетехнику в район боевых действий возил со своим тюменским экипажем, из Германии возил полевые госпитали, амуницию, полевые кухни. Мы этими самолетами по заданию руководителя компании два полка НАТО и военные снаряжения перевезли. Потом были другие полеты. Когда в уже в «Аэростане» оказался, загружали нам эти патроны. Сами понимаете, для меня это «семечки» были.
Смешно вспомнить, когда я устраивался на работу в «Аэростан», то по договору с авиакомпанией за час полета во время работы за рубежом я, как командир экипажа, должен был получать 10 долларов, остальным членам экипажа полагалось и того меньше. Смешные деньги по нынешним временам, тем более за полеты в горячие точки.
В ожидании полета в логово «Талибана»
Джаудат Аминов продолжает вспоминать свой первый полет в Кандагар:
- Пребывание в Эмиратах стало надоедать, тем более никакой информации получить здесь было невозможно.
Следует сказать, что в Шардже базировалось огромное количество российских самолетов, а местные аэропорты превратились в грандиозные перевалочные пункты. Сюда ежедневно стекались десятки самолетов с товарами, невостребованными в Европе или Америке, складывались прямо в аэропорту, без всякой таможни, а затем разлетались в страны Азии, Ближнего Востока, Африки - телевизоры, компьютеры, одежда ковры и многое другое. Так же без всякого таможенного досмотра эти товары попадали в аэропорты стран - потребителей этих товаров. Но поставка патронов в воюющую страну - это вам не ковры и кофемолки.
В один из дней нашего пребывания в Шардже, прилетел менеджер, обеспечивавший поставку груза, который перевозил самолет «Аэростана». Как я понял, именно он владелец офиса компании, арендовавшей Ил-76. Это он находит грузы, договаривается об их транспортировке, получает деньги, расплачивается с контрагентами. Молодой человек с военной выправкой, в Эмираты прилетел из Цюриха, где живет его семья.
Тимур Акулов просит меня не задавать лишних вопросов, знакомит. Разговаривает с молодым человеком в полголоса, тот также тихо отвечает. Чувствуется, что за каждой фразой - тайна, чьи-то немалые интересы.
Россия, по мнению коммерсанта, должна предпринять все возможное для освобождения экипажа, самолета, груза.
А что возможно предпринять? Ведь между Россией и движением "Талибан" нет никаких дипломатических отношений, да и с самим официальным афганским правительством в Кабуле отношения весьма условные.
В один из дней в Шарджу прилетел Замир Кобулов, российский дипломат, он работал в соседнем Пакистане и из Исламабада пытался как-то поддержать отношения и с официальным правительством Афганистана, и с «Талибаном». При одной только мысли, что нам завтра придется лететь в Кандагар, меняется в лице и не скрывает эмоций. Коротко инструктирует тех, кому предстоит оказаться в Афганистане впервые: ни в коем случае не пить воду, не притрагиваться к еде, к фруктам. В Афганистане не прекращаются эпидемии, а иммунитета ни у кого из нас нет.
На следующий день отправляемся в Кандагар. До него из Шарджи всего два часа лета.
Серый предутренний горизонт, такие же серые горы под крылом самолета. Наконец пустая взлетная полоса Кандагарского аэропорта. Стоит одинокий захваченный талибами самолет «Аэростана», пространство вокруг забито старой советской военной техникой. Наверное, хотели вывезти, когда выводили из Афганистана советские войска, да так руки и не дошли. Бросили в аэропорту. Так и гниет, засыпается песком пустыни.
«Частная-то частная, но люди-то наши. Давай, слетай в Афганистан…»
Тимур Акулов вспоминает от том, как он узнал о произошедшем с российскими летчиками:
- Узнал от Минтимера Шариповича Шаймиева. Он меня вызвал и спрашивает: «Ты в курсе?». Я говорю: «Ну, это же частная авиакомпания». «Аэростан», имею в виду. Он говорит: «Частная-то частная, но люди-то наши. Давай, слетай в Афганистан». Честно говоря, вначале я был несколько ошарашен. Но полетел. Лететь надо было через Объединенные Арабские Эмираты. Оттуда в Афганистан летали грузовые самолеты с различными товарами. И вот на этих грузовых бортах я и летал туда. Всего 28 раз.
- Как вы прокомментируете разговоры о том, что вопросом освобождения летчиков никто толком не занимался? И что вспоминается в первую очередь о поездках в Кандагар?
- Недавно по одному из федеральных каналов показывали сюжет об этой истории. Было обидно слышать, что наших летчиков там бросили на произвол судьбы. Никто их не бросал. Летали туда и представители МИДа России, и МЧС, и других структур. Когда заболел один из захваченных пилотов, в Кандагар прилетали наши врачи. Более того, я талибам даже предлагал: «Давайте я останусь у вас в качестве заложника, а его мы отправим на лечение». Но талибы отказались.
При МИД России была создана специальная комиссия, которая собиралась каждый месяц. Я летал в Москву, принимал участие в совещаниях. Как-то даже предложил: «Давайте я полечу в Кандагар и скажу: «Или вы в течение суток отдаете летчиков, или мы наносим ракетный удар!». Меня тогда в комиссии экстремистом назвали. Но я сказал: «Надо же что-то делать!». Если бы американцев вот так захватили, уверен, что в Кандагаре в каждом арыке уже стояла бы американская подлодка. А мы ничего не делаем. Хотя все мирные усилия прилагались, переговоры велись. Я и в Пакистан летал, и в Иран, встречался с разными людьми, дважды разговаривал с руководителем движения «Талибан» муллой Омаром, шура Кандагара несколько раз собиралась по моей просьбе.
Незадолго до нового, 1996 года, я встречался с муллой Омаром. Талибы мне тогда пообещали, что на новый год летчики будут уже дома. Я прилетел в Москву, пошел в МИД и сказал об этом. Но все испортил тогдашний министр иностранных дел Козырев. Он дал где-то интервью и сказал, что лично полетит за ребятами, и в конце года они уже будут дома. Когда я снова прилетел в Афганистан, ко мне отношение как-то поменялось. Ничего по поводу освобождения летчиков уже не говорят. Я интересуюсь: «В чем дело, что случилось?». Тогда комендант кандагарского гарнизона, а у меня с ним сложились хорошие отношения, сказал: «Козырев обещал, пусть он приедет за ними, тогда мы их и отдадим». Тем самым освобождение ребят отодвинулось.
Мы летали в Афганистан вместе с Муниром Файзуллиным, менеджером компании «Аэростан», к сожалению, уже покойным ныне. Примерно два раза в месяц. Мунир и один летал. Возили мы туда для ребят и воду питьевую, и продукты, и все остальное. Президент Шаймиев распорядился выделить радиостанцию, мы ее туда возили дважды, и ребята могли связаться со своими семьями.
С талибами у меня сложились хорошие отношения. Языка пушту я не знал, и когда впервые прилетел в Кандагар вместе с представителем МИДа Замиром Кобуловым, талибы выслушали Кобулова, который хорошо говорил на пушту, и говорят: «Спасибо и до свидания, ваши летчики преступники, мы будем их судить, сами будем принимать решение, как с ними поступить». Тогда Кобулов говорит: «Среди нас есть представитель Татарстана, советник президента Шаймиева, выслушайте его». Те не хотят. Деваться было некуда, и я заговорил с ними на арабском: «Ребята, вы же талибы, вы изучали арабский язык. Пушту я, к сожалению, не знаю, поэтому предлагаю поговорить на языке священного Корана». И начал говорить с ними по-арабски. Смотрю, они понимают, но с трудом. У них-то лексика в основном религиозная. Тогда пуштуны вызвали своего министра иностранных дел, который хорошо говорил по-арабски, и он переводил. Я им два часа рассказывал о Татарстане, что из себя представляет наша республика, Российская Федерация в целом.
Я изучил кодекс чести пуштунов. Они, к сожалению, свою историю плохо знают. И я им стал рассказывать легенды из их кодекса. Как они себя ведут по отношению к своим врагам, друзьям, напомнил, что пуштуны - воинственный народ. Когда хромой Тимур завоевывал Афганистан и дошел до Кандагара, где надо было воевать с пуштунами, он позвал своего советника, и тот сказал, что с ними лучше не воевать, лучше позвать их накрыть стол и заключить мировое соглашение. Тимур так и сделал. В общем, в разговоре с талибами я старался, скажем так, петь с их нот. И каждый раз, когда я приезжал к ним, то как в «Тысяче и одной ночи» рассказывал им разные легенды.
Я очень благодарен Минтимеру Шариповичу, он все время шел навстречу. Благодарен руководителю авиакомпании, базировавшейся в Шардже, которая арендовала самолеты «Аэростана». Он никогда ни в чем не отказывал. Каждый раз, когда мы, ездили закупать продукты для ребят, он оплачивал эти покупки и наши поездки. Благодарен Николаю Козыреву, тогдашнему управделами президента Шаймиева. Когда я собирался в Афганистан, говорил ему: «Николай Федорович, они народ восточный, надо им что-то в подарок привезти». Я 50-60 часов Чистопольского часового завода, наверное, туда отвез, раздал всем охранникам. Может, поэтому с талибами у нас нормальные отношения сложились. Они и сами нам хотели летчиков отдать, но каждый раз вмешивалась третья сила в лице пакистанского генерального консула в Кандагаре. Я и в Пакистан летал для того, чтобы попытаться решить этот вопрос, но, к сожалению, так и не получилось.
Владимир Шарпатов признался «МК-Поволжье», что благодарен первому президенту Татарстана за поддержку, которая была оказана российским летчикам во время их пребывания в кандагарском плену:
- Я хочу очень много слов сказать благодарности тогдашнему президенту Татарстана Минтимеру Шаймиеву, потому что он колоссальную работу проводил, чтобы нас оттуда вытащить. Он предлагал нас обменять и на КАМАЗы, и запчасти, и вертолеты. Говорят, в Казани деньги какие-то собирали, чтобы нас выкупить. Он посылал к нам делегацию, муфтий приезжал татарстанский, приезжал Тимур Юрьевич Акулов регулярно, Мунир Амирович Файзуллин, прекрасный человек, к сожалению, ныне покойный. Я всегда подчеркиваю, какую роль сыграл Татарстан и в частности Президент Шаймиев в этом деле. Передайте ему мою огромную благодарность.
«Народ-то восточный…»
Тимур Акулов: - Нет, вертолеты мы талибам не предлагали, КАМАЗы – да. Вертолеты – это же боевая техника, они их могли в любой момент применить в военных целях. Выкупить пилотов мы пытались, даже деньги возили. Минтимер Шарипович мне как то сказал: «Предложи им что-нибудь, может они согласятся, народ-то восточный». Я предлагал: «Давайте мы будем поставлять вам КАМАЗы». Был готов договориться со спонсорами, которые могли бы оплатить эти КАМАЗы, чтобы не за счет республиканского бюджета их приобретать. Были в Татарстане предприниматели, которые были готовы помочь, но, к сожалению, не получилось.
- Ходили слухи, что Татарстан тогда даже перечислил определенную сумму в один из банков Объединенных Арабских Эмиратов в качестве выкупа за экипаж.
- Это все слухи. Были попытки выкупа. Мы загрузили в самолет определенную сумму долларов, отвезли туда, и Кобулов пытался договориться с пуштунами. Не в Кандагаре, а в Пакистане. Он долго вел переговоры – дня три. А я в это время направился в Кандагар, туда как раз французский грузовой самолет летел. Я на нем прилетел в Афганистан, не успел приехать, мне уже охранник с вышки кричит: «Ну что, деньги привез?!». Когда вернулся обратно, Кобулов говорит: «Твои друзья пуштуны уже растрезвонили про деньги». Короче, мы деньги обратно привезли, ни копейки не потратили.
Кандагар
Джаудат Аминов вспоминает о поездках в Афганистан:
- Было ощущение, что попал в средневековье. Узкая дорога тянется вдоль гор. Кое-где видны следы бомбежек. Но главное не это. Раньше аэропорт находился в 4-х километрах от города, теперь в 20-ти. Куда исчез город? Приглядевшись, замечаешь следы прошедших боевых действий. Сгоревшие дома, вернее черные следы, оставшиеся после пожарищ на склонах горных ущелий. Наконец начинается город. КПП на въезде в Кандагар с кривым-косым шлагбаумом. Вышка с пулеметом. После короткой остановки едем дальше. «Сити», - комментирует водитель. «Сити» – так местные называют небольшую площадь с длинными столбами. Серо-кирпичное здание большой мечети, рядышком за поворотом одноэтажное здание - резиденция губернатора Кандагара…
Входим внутрь. Крепкий устоявшийся запах базилика. На столах букетики с этими пряностями. Окна плотно завешаны. Время дневного намаза. Замир Кобулов и Тимур Акулов вместе с хозяевами становятся на колени. Мы с Брониславом Исхаковым выходим на свежий воздух. Обстановка вокруг не кажется враждебной, скорее дружелюбной. Прискакал курьер, привез сообщения с фронта. Бои идут где-то рядом, в 10-ти километрах от Кандагара. Протягивает гроздь винограда. Памятуя инструкцию Кобукова – не есть ничего – отказываюсь. Всадник удивляется, уговаривает.
Кстати, многие из местных неплохо помнят русский язык, жалеют, что советы ушли из Афганистана. При них, говорят, было не так уж и плохо, а без них – война, война.
Узкая асфальтированная дорога вьется вдоль саманных домиков, кирпичных строений почти нет. Как нет электричества, водопровода, канализации. Живописная картина: на улицу выходит афганец с женой, с ног до головы укутанной в чадру. Подзывает местное «такси». Это ослик, запряженный в двуколку. Сажает женщину спиной к движению. Сам идет рядом. Это они едут на базар. Женщинам запрещено что-либо продавать и покупать. Да и есть ли что продавать, кроме старых покрышек и саксаула?
Дома у простых афганцев похожи на вагончики. Только глинобитные, с плоской крышей и земляным полом. Эти дома прикреплены друг к другу и лишь в торцевую стену вделано небольшое стекло. Сколько у афганца жен, столько и саманных домиков.
Мне в Кандагар довелось летать дважды. Помню, во время второй поездки повели себя крайне нерачительно. Вылетели в Афганистан утром, позавтракали на борту. Есть не хотелось. Когда самолет приземлился, один из пилотов сложил остатки еды в большой пакет и понес к мусорному контейнеру. Не успел он его выбросить, как из кустов высунулась рука и, схватив пакет буквально налету, исчезла в густых зарослях…
Тимур Акулов уехал в Кандагар, меня оставили в аэропорту – талибы не хотели разговаривать в присутствии журналиста. Думал, переговоры продлятся несколько часов, а они растянулись на целые сутки. Сутки без еды и воды, в полной безвестности.
Вдруг слышу крик со стороны сторожевой вышки: «Эй, урус, иди к нам, поднимайся сюда!» Поднимаюсь, знакомимся. Талибы стараются показать гостеприимство. В граненый стакан налит жиденький чай, чуть-чуть с сахаром. Помню о наставлении Кобулова, но очень хочется пить.
- Урус, а сколько у тебя жен? – спрашивает талиб.
- Одна, - отвечаю я.
- Да ты, оказывается, бедный. Вот у Ахмета три жены, у меня четыре, - заявляет афганец.
Не зная, что ответить, оглядываю помещение. Ничего особенного: стол, лавка, мощная рация для связи с пролетающими самолетами. Тумбочка типа больничной, на ней лежит нечто среднее между серпом и косой с маленькой ручкой. Беру в руки, интересуюсь: что это, для чего? Чтобы косить траву?
- Брось, не трогай! – приказывает талиб.
- Это чтобы... - и проводит ладонью поперек горла. Я внимательно смотрю на инструмент, и становится не по себе – около рукоятки видны следы запекшейся крови.
Выборы президента России в Кандагаре
Для кандагарских пленников были организованы даже выборы президента России. По словам Джаудата Аминова, он звонил в ЦИК России, однако там от этой идеи отказались. Однако в Афганистан вылетел представитель Центризбиркома Татарстана с ящиком для бюллетеней. Причем возить это в Кандагар пришлось дважды, поскольку тогда был объявлен и второй тур голосования.
Одна деталь: в ящике для бюллетеней пленникам привезли ржаной хлеб – летчики его не ели целый год и, видимо, сильно по нему соскучились.
Побег
Тимур Акулов: - С нашими летчиками, естественно, встречались каждый раз, когда приезжали в Кандагар. Желание сбежать у них было давно, и они говорили нам об этом. Просили, чтобы мы им привезли карты, веревки, фонарики и прочее. Я сказал им, что это невозможно. Мы-то знали, как их охраняли. При побеге их бы непременно поймали и расстреляли. Но удалось договориться, чтобы ребят пускали на самолет, чтобы они делали там профилактику, заводили двигатель, проверяли системы. Талибы поначалу не хотели, говорили: «А с какой стати?». Мы им сказали: «В любом случае, даже если вы ребят отпустите, самолет-то у вас останется. Вы же будете его эксплуатировать, поэтому он должен быть в рабочем состоянии». Талибы согласились. Ребят несколько раз допускали на самолет. Так, 16 августа их всех туда привезли.
В тот день экипаж отвезли из Кандагара в аэропорт. Летчики стали пробовать системы самолета, прокатывать его по взлетной полосе… Легкий самолет без груза (патроны талибы выгрузили и использовали) взлетел с открытой аппарелью. Охранников обезоружили. Владимир Шарпатов, зная, что за ними может быть организована погоня, снизил высоту полета огромного Ил-76 почти до земли. Из-за этого поднялась песчаная буря, ведь летели над пустыней. И только на границе с Ираном, там, где начинались горы, поднял самолет вверх.
- Тогда я тоже должен был прилететь в Кандагар, - продолжает Тимур Акулов, - но правильно сделал, что не полетел. Это вызвало бы настороженность со стороны талибов. Ребят пустили в самолет, и они смогли поднять его в воздух. Чтобы нормально лететь, нужно было обеспечить им коридор через Иран, чтобы их пропустили, и в Эмиратах. Удалось договориться. Я, например, долго очень вел переговоры с шейхом Шарджи и начальником тамошней полиции. И когда ребята прилетели, их вместо того, чтобы посадить в тюрьму, поселили в пятизвездочной гостинице. На следующий день, 17 августа, я прилетел в Эмираты. Ребят допрашивали, я выступал в качестве переводчика. Потом при мне начальник полиции позвонил шейху, и тот сказал, чтобы летчиков отпустили. Я попросил Мунира Файзуллина купить билеты домой, но через некоторое время приехал заместитель посла РФ и сказал: «Никуда пока не летите, пусть они здесь отдыхают. За ними самолет летит с Игнатенко (тогдашний руководитель ИТАР-ТАСС, - прим. ред.)». Прилетел самолет, и ребят забрали.
Ребята очень мужественно поступили, что решились на побег. Лететь на высоте 150 метров в условиях Афганистана – это большой подвиг, ведь в любой момент можно разбиться. Там был момент, о котором мало кто знает. Как только они взлетели, истребитель талибов стал подниматься в воздух, для того чтобы их перехватить, но у него колесо лопнуло, поскольку было спущено. Пока они расчехляли запасной истребитель, пока приводили в боевое состояние, ребята уже улетели. Так что все очень удачно сложилось.
Честно говоря, очень боялся, что ребята, не дай бог, разобьются. Как только они взлетели, мне позвонили из Швеции (там у нас были налажены взаимоотношения) и сказали об этом. Я доложил Минтимеру Шариповичу, и пока ребята не приземлились в Эмиратах, мы никому ничего не говорили, потому что в любой момент могло произойти ужасное. Или пакистанцы могли сбить, или сами пуштуны. В общем, то, что ребята сделали, - это большой подвиг. Целый год самолет простоял в очень, мягко говоря, неблагоприятных условиях, но при этом взлетел и благополучно долетел до Эмиратов.
