Речь, конечно, не только о подвигах. Мне довелось побеседовать с Сабиром Ахтямовым пять лет назад. Он рассказал, как был заживо похоронен в войну, как прорвался на первый Парад Победы и как родное государство в одночасье сделало его, Героя Советского Союза, нищим. В конце беседы шутливо пожаловался на свой утяжеленный наградами парадный китель: «Устал уже таскать. Три с половиной килограмма весит. Хотя - никакого сравнения с теми шестнадцатью кило, что на фронте под огнём таскать приходилось!»
16 кило, или пуд – вес противотанкового ружья. Немецкие танки и самоходки Сабир Ахтямов щелкал из него, как орехи. Но когда стали отбирать тех, кому маршировать по Красной площади, оказалось, боец ростом не вышел.
Бой за Красную площадь
На отборочном пункте в Кенигсберге офицер едва удостоил невысокого ефрейтора взглядом:
- Не годен. Следующий!
- Танки жечь, значит, годен, а на парад в Москву – ростом мал?! – неожиданно для всех взвился паренёк.
- Ты мне тут не ори! Есть приказ: ниже метра семидесяти никого не брать! – попытался осадить бойца грозным окриком офицер, но Ахтямов его – как не слышал.
- Это кто здесь такой шумный? – к спорщикам спешил командир сводного полка генерал Кошевой.
- Ефрейтор Ахтямов.
- Ахтямов? Что-то знакомое. А ну, боец, расстегни шинель!
Дрожащими руками Сабир взялся за пуговицы… На гимнастерке сияла золотом Звезда Героя Советского Союза.
- Такого орла – и не взять? – Генерал повернулся к обомлевшему офицеру. – Зачислить в полк!
Золотая Звезда искала своего Героя по полям сражений долгие пять месяцев. За это время Ахтямов успели наградить еще двумя боевыми орденами. И едва не похоронили.
Гибель «второго номера»
…Армада немецких танков проступила из тумана, словно призрачный город. Контратака, которую предсказала накануне советская разведка, началась. В окопах за приближением вражеской техники наблюдали с мрачным спокойствием.
- Стреляй же, Ахтямов, - нетерпеливо прошипел сзади «второй номер» - солдат Ваня Луковкин. – Ну!.. Чего ждешь?!
- Далеко еще, - неторопливо отвел взгляд от прицела противотанкового ружья Сабир. – Начну стрелять сейчас – промажу. Танков много, а у нас ограниченный боезапас.
Истребителей танков было двое – Иван и Сабир. Сабир таскал на плече свой шестнадцатикилограммовый пэтээр. Иван – патроны. Шестьдесят четыре штуки по двести пятьдесят граммов каждый. Или еще один пуд, как шутил Ахтямов. Почти весь пуд за бой и расстреляли.
Когда крайний с левого фланга танк приблизился на двести метров, бронебойщик открыл огонь. Четыре выстрела – и громадина замерла. Боец переключился на другую махину. Гусеницу танка сорвало, и гигантскую машину развернуло боком к стрелку – осталось только добить. Третий танк уже карабкался на бруствер, где засели Сабир с Иваном. Успев подхватить лишь ружье и патроны, бойцы бросились по окопу вбок и налево, в два счета оказавшись позади танка. Ударили с тыла, в несколько выстрелов превратив гусеничную крепость в груду дымящего металлолома.
В конце боя к танкам добавились еще два бронетранспортера и пара грузовиков со снарядами.
- Хорошо потрудились, ребята. К наградам представлю, - пообещал комбат.
Увы, Ваня Луковкин своей награды так не и дождался. В очередном бою мина разорвалась в том самом месте, где сидел «второй номер». Ахтямов чудом остался невредим. От пэтээра уцелел один лишь затвор.
Схоронили раньше времени
Подвиг, отмеченный Золотой Звездой, он совершил в боях за Восточную Пруссию. Дорогу нашим перегодили две «Пантеры». В лоб из пэтээра по таким лупить, что об стенку горох – 15-сантиметровую броню не пробьешь. И тогда командир послал Ахтямова на вражескую территорию, в пустующий дом, откуда по танкам можно было ударить сбоку.
С новым «вторым» - рядовым Жигулиным – к дому пробирались ползком. Не успели проползти и полпути, как Жигулина ранило. Сабиров взял себе половину патронов и пополз дальше. В доме занял позицию на чердаке. Первый танк разнёс в два счёта. У второй «Пантеры» видно было только орудие. По нему и выстрелил Ахтямов. Когда из танка попытались выстрелить вновь, снаряд разорвало внутри башни. Самому Ахтямову пришлось спасаться бегством. Вражеская артиллерия обратила всю свою мощь на дом, откуда подбили танки. Лестницы на первый этаж уже не было, а выход наружу преграждала гора из кирпичного крошева. В считанные минуты от крепкого бюргерского дома остался один дымящийся остов.
- Сынок, вернулся! – не поверил своим глазам комбриг. – Эй, вычеркните Ахтямова из списка!
На бронебойщика уже подготовили похоронку. Еще немного – и отослали бы матери домой.
Нищий «зять Москвы»
…Запомнился даже не столько первый парад, сколько сама подготовка. Когда ночами маршировали по московским улицам, студентки высовывались из окон и кидали вниз записочки с адресами.
- Ребята ловили листочки и потом шли к девушкам домой знакомиться. Многие тогда стали, как мы их называли, «зятьями Москвы».
Поймал такую записочку и ефрейтор Ахтямов. Но знакомиться не пошел. Постыдился. Денег не было даже на скромный букетик гвоздик.
- Это ерунда, - махнул рукой Сабир Ахтямович. – Я свою первую супругу пять лет спустя встретил, в Арзамасе-16.
В Казань Герой Советского Союза перебрался в начале девяностых. Когда схоронил первую жену, а затем повстречался со своей одноклассницей – Рабикой.
Продал в Горьком квартиру, машину, сад, положил деньги на книжку… а когда приехал в татарстанскую столицу, оказалось, что денег не хватит даже на колесо. Все вклады сгорели.
Увы, высокий статус Героя никак не защитил. За все эти годы в качестве компенсации выплатили максимум тысяч двадцать пять.
- На эти деньги сейчас разве машину купишь? – посетовал в конце нашего разговора Ахтямов.
Чем-чем, а славой с почестями при жизни ветеран точно обделен не был. Каждый год перед майскими праздниками становился просто нарасхват. Общался охотно. Память у 83-летнего старика была – дай бог нам, молодым. Я во время беседы всё удивлялся: фамилии полувековой давности, названия мест, мелкие бытовые детали буквально отскакивали от зубов. Даже удивительно, что теперь, когда этот человек умер, большинство коллег перепечатывает одну и ту же казенную справку. Так страна знает и чтит своих героев?
