Новое прочтение
Первой неожиданностью для собравшихся в зале было появление на сцене в качестве ведущего выдающегося балетного танцовщика и режиссера Владимира Васильева.
– Казанский оперный фестиваль – необыкновенный, – воодушевленно повествовал он. – А планку ему задал Федор Иванович Шаляпин, он ведь – как творческий Эверест! Многие пытаются добраться до этой вершины, но никому еще не удалось. Шаляпин и сам считал, что не достиг всех высот в профессии. Радуюсь, что фестиваль наращивает обороты, каждый раз открывается премьерой. Сегодня нам предстоит увидеть новое прочтение «Набукко» – жду чуда, как и вы.
Это уже вторая редакция редко идущей на российской сцене оперы Джузеппе Верди. Первая постановка этого шедевра итальянского композитора на сцене Татарского государственного академического театра оперы и балета имени Мусы Джалиля, одновременно ставшая третьей в России, была осуществлена итальянским режиссером Дени Криефом и его соотечественником дирижером Марко Боэми в 2003 году. Пятнадцать лет – это срок для спектакля довольно-таки большой. Так, по всей видимости, решили в руководстве театра и дали «добро» на новый эксперимент.
Именно так – эксперимент – можно назвать работу над библейско-исторической драмой, созданной Верди в 1841 году. Не случайно же за все время существования она была лишь пять раз востребована российскими театрами, если не считать постановку силами итальянской труппы в Одесском театре в 1847 году. Первая постановка собственными силами случилась в 1851 году в Мариинском театре, затем в 2001 году – в Большом театре, в 2003 – на нашей сцене, в 2005 году – совместная постановка Мариинского театра и театра «Геликон-Опера» и в самом конце 2006 года свою неожиданную версию представил Московский театр «Новая опера» имени Евгения Владимировича Колобова.
«И пришел Навуходоносор…»
«Набукко» и впрямь очень трудна для постановки – и своей драматургической статичностью, и сложностью музыкального воплощения, и адаптацией религиозного сюжета к современным духовно-нравственным реалиям, и сценографией – действие переносится из Иерусалима в Вавилон, из храма во дворец, из темницы на площадь перед языческим идолом.
Предыдущая редакция оперы на сцене нашего театра была яркой, запоминающейся, даже в какой-то степени сюрреалистичной. Импрессионистические декорации, условно-символьные костюмы (белые – знак чистоты – у иудеев, этот цвет одеяний сохранился и в новой редакции, и красно-золотые – знак кровавой власти – у ассирийцев), формульные мизансцены с «примитивной» разводкой, отсылающей в девятнадцатый век, и хор, воссоздающий монументальность античной трагедии, – все это делало повествование вневременным, теряющим связь с библейской первоосновой, изложенной в Четвертой книге Царств и Книге пророка Даниила: «И пришел Навуходоносор, царь Вавилонский, к городу, когда рабы его осаждали его. И вывез он оттуда все сокровища дома Господня и сокровища царского дома; и изломал, все золотые сосуды, которые Соломон, царь Израилев, сделал в храме Господнем; и выселил весь Иерусалим, и всех князей, и все храброе войско, – десять тысяч было переселенных, – и всех плотников и кузнецов; никого не осталось, кроме бедного народа земли».
Категории, понятные всем
Всякий режиссер стремится приписать Джузеппе Верди все новые и новые мотивации и тайные смыслы: захват заложников, всеобщий психоз, борьба за власть. Так, скажем, по версии Андрейса Жагарса, поставившего «Набукко» в «Новой опере», действие для лучшего восприятия зрителем перенесено в тридцатые годы двадцатого века. Его спектакль показывает евреев, которые попали между двух наковален – нацистской и советской.
И все же Ефим Майзель, американский режиссер родом из Латвии, не испугался трудностей очередной интерпретации, попытавшись статичность действия наполнить не «режоперскими» находками, а пластикой движений актеров. Действие начинается уже с увертюры: с первыми нотами занавес раскрывается и перед нами – апогей иудейской службы на фоне черно-белого прозрачного куба с бесчисленными шестиконечными звездами, стены которого легко сдвигаются по типу шкафа-купе. Это и есть легендарный храм Соломона по замыслу талантливого московского художника Виктора Герасименко.
Не прячась за псевдо-модернистским прочтением классического произведения, сотворцы премьерного спектакля нынешнего Шаляпинского фестиваля оперировали категориями, понятными всем без исключения, и отнюдь не стремились создать «мобильную» версию для проката по европейским сценам.
– Такие красивые, огромные, дорогие декорации никто никуда не повезет. Они не предназначены для маленьких европейских театров, но созданы для больших сцен. Это не коммерческий проект для проката по Европе. Поэтому только вы во всей мощи сможете увидеть постановку, – расхваливал казанским журналистам работу сценографа исполнитель роли Захарии солист Национального Большого театра Республики Беларусь Андрей Валентий.
– Казань тем и отличается, что здесь очень любят такие постановки с большим количеством декораций и костюмов, – поддержала своего партнера по сцене исполнительница роли Фенены солистка Красноярского театра оперы и балета Дарья Рябинко.
Второй неожиданностью для зрителя стал отказ от разнообразия декораций – все идет в одних и тех же брутальных «вавилонских» стенах. Но ни сценограф, ни режиссер, похоже, вовсе не боятся возможных упреков в этом: однообразно-мрачная атмосфера на сцене лишь усугубляет мрак происходящего в душах персонажей оперы. И этим, пожалуй, способствует более выпуклому представлению центральной идеи разыгрываемого здесь и сейчас действа.
История Навуходоносора II (в итальянской транскрипции – Набукко) в изложении иудеев действительно страшна и поучительна: захватив Иерусалим в 586 году до нашей эры, он разрушил святыню, сжег город и угнал в плен уцелевших иудеев. До сих пор их легенды рассказывают об этом, как о национальной катастрофе. Хотя историки в один голос опровергают вымыслы, с документами в руках повторяя, что властитель вавилонян не запятнан кровавыми преступлениями, все его войны были делом самосохранения собственного государства, но народная память остается непреложной.
Жизнь духа
«Для нас главной была не религиозная история, – размышлял над концепцией спектакля Майзель, – а жизнь человеческого духа. Увы, часто мы не можем ничему научиться, пока не познаем страдание. Страдание учит нас распознавать подлинные истины».
Об этом и только об этом просят, по версии Верди, плененные иудеи у Золотой арфы древних пророков: «Пусть Господь внушит тебе мелодию, которая даст нам силы страдать!». В его опере страдают все – иудеи (артисты хора ТАГТОиБ имени М. Джалиля), потерявшие святыню и родину, их предводитель Исмаил (Александр Трофимов), выбирающий между долгом и справедливостью, иудейский первосвященник Захария (Андрей Валентий), пророчествующий и примиряющий,Набукко (Борис Стаценко), потерявший веру в богов и людей, его дочери Фенена (Дарья Рябинко), раздираемая любовью и к отцу, и к предводителю иудеев, и Абигайль (Зоя Церерина), терзающаяся от недостатка уважительного к ней отношения…
Каждый из этих характеров с высочайшим драматическим искусством воссоздавался на сцене талантливыми певцами, заслужившими, на наш взгляд, зрительских оваций. Но зал, почему-то, откликался лишь на Стаценко: партию ассирийского царя прославленный в Европе баритон поет без малого четверть века и, по-видимому, уже протоптал дорожки к сердцам меломанов. Хотя кое-кто из наших коллег поспешил заявить, что лучшие годы Бориса Стаценко уже позади, певец уверенно развеял эти утверждения драматически крепким и музыкально ярким исполнением.
Между тем, на наш взгляд, лучшая партия оперы–Абигайль. И солистка Татарского государственного академического театра оперы и балета имени Мусы Джалиля Зоя Церерина великолепно совладала с этой очень трудной партией сопрано, в кулуарах театров именуемой«убийцей голоса».
– Я очень рада, что мне досталось спеть именно премьерный спектакль, и очень рада, что у меня была возможность поучаствовать в постановке с таким замечательным режиссером, в такой прекрасной компании солистов и дирижеров. Именно этот фестиваль для меня очень особенный, потому что начинала я первый мой Шаляпинский фестиваль десять лет назад как Фенена. Теперь для меня очень знаково, что я исполняю роль Абигайль, я к этому долго шла, и для меня она очень важна, – призналась она в разговоре с журналистами.
…А потом вступает хор
Впрочем, успех «фестиваля голосов» как позиционируется Шаляпинский его устроителями, был бы неполон без оркестра, оказавшегося в умелых руках Стефано Романи. Этот дирижер впервые встал за пульт фестиваля в 2015 году. Его работа – отдельный спектакль, за которым можно следить неотрывно.
Но было бы неверно умолчать, что сложность этого произведения усугубляется тем, что значение хоров, по замыслу Верди, в «Набукко» не менее велико, чем роль основных действующих лиц. Хор казанской оперы прекрасно справился со столь сложной задачей и в очередной раз сдал экзамен на профессиональную зрелость. В этом несомненная заслуга главного хормейстера Любови Дразниной.
Аншлаг на Шаляпинском фестивале, в общем-то, предсказуем. Как предсказуем и блестящий состав участников спектаклей.