Народная артистка Татарстана, художественный руководитель ансамбля Чулпан Закирова рассказала «МК-Поволжье», что творится во время шоу за сценой, какие дивиденды приносит детская танцевальная студия и как в полуразрушенном Доме культуры можно визуализировать Великий шелковый путь.
«Пророк в своем Отечестве есть!»
— Чулпан, кто придумал основные образы спектакля?
— Все это кипело и варилось внутри коллектива два-три года. На самом деле все создают те люди, которые живут этим. Идея же была моя. Во-первых, восток — это история, это наши корни. Во-вторых, красивые танцы, знакомые с детства. У нас не было задачи поставить точный этнографический спектакль, мы делали прежде всего шоу. Но с историками, конечно, советовались. Помню, я и три историка-эксперта встретились проработать концепцию спектакля «Великий шелковый путь». Так что вы думаете — они между собой чуть не переругались, рассуждая о роли Волжской Булгарии на этом пути! Потом один догадался, обращаясь ко мне: «Я понял, тебе нужна красивая картинка!» Кроме того, мы выбирали страны для проекта, где есть действительно интересный танцевальный материал. Ведь у многих народов соседних стран (Иран, Ирак, например) танцы очень похожие, один от другого не отличишь.
— Спектакль рожден творческими потребностями или спросом зрителя?
— Спрос на «полнометражное» танцевальное шоу с народными танцами у самого зрителя есть, и это показала реакция нашей публики на прошедших в апреле премьерных спектаклях. Мне все же удалось совместить творческое и коммерческие начала. Спектакль выстроен так, что каждая картина может быть представлена как отдельный номер. Просто между ними есть связующие звенья, общая сюжетная линия любви и странствий в ее поисках, дополненная комическими персонажами, например хитростями Ходжи Насретдина и его верного ослика. Кроме того, эти связки необходимы и с технической точки зрения — артистам между номерами нужно переодеться, причем несколько раз. В спектакле восемь масштабных картин — по числу остановок на Шелковом пути, от Китая до Византии. И, кстати, заказы после премьеры уже появились, естественно, в первую очередь на сцены в Волжской Булгарии.
— Значит, спектакль «Шелковый путь» — все же не коммерческий проект?
— Что вы! Все, что мы собрали, даже не окупило затраты. Да, мы сшили более 500 костюмов, заказали необычные для нас движущиеся декорации. Я еще раз подчеркиваю — задача проекта иная. Да, конечно, республиканские власти нас поддерживают, замечают нужды. Но еще раз скажу — даже для того, чтобы грамотно выстроить свет для спектакля, необходимы недели! Ну кто нам даст это сделать на арендной базе? Так что для «Шелкового пути» свет мы прописывали всего за ночь. Сложность состоит еще и в том, что у нас нет своего репертуарного театра, своего здания, в котором мы могли бы полноценно представить свой продукт, который может не только развлекать, но и воспитывать, который приносит и эстетическое наслаждение красивым танцем, и пищу для ума.
— Мне действительно показалось, что сцена театра имени Камала несколько маловата для такого масштабного шоу, как «Великий Шелковый путь»? Во время сцен в Волжской Булгарии артистам, декорациям было несколько тесно?
— Это действительно так! Хотя честно скажу вам, что сцена Камаловского театра нам роднее, здесь мы отыграли уже несколько спектаклей, столько репетируем. Да и мама моя — Рузия Мутыйгуллина актриса этого театра.
Век танцора недолог
— Вы танцуете в ансамбле со дня его основания, с 1997 года, в 2003-м стали худруком. Куда будете двигаться дальше?
— Сегодня ансамбль, который в этом году отмечает 20-летний юбилей, уже дорос до того, чтобы продвигать народный танец как актуальное высокохудожественное искусство, не отдельными номерами, а цельными спектаклями, как это делается в опере или балете. Это только кажется, что пророка в своем отечестве не бывает, что лучшие артисты работают только в Москве и в Санкт-Петербурге. Они есть и в регионах России. Правда, талантам, как известно, надо помогать, это бездарность везде пробьет себе дорогу. На сегодняшний день всероссийскую известность удалось завоевать национальному балету «Кострома». Я уверена, что уровень нашего ансамбля сегодня ничуть не ниже. Более того, именно к нам на практику приезжают выпускники всех хореографических училищ Поволжья. Что же касается артиста балета, то век его недолог — 20 лет непрерывного трудового стажа. Так что в этом году у нас появилось первое поколение пенсионеров ансамбля (улыбается). Я сейчас говорю о профессиональных танцовщиках, у которых и в трудовой книжке значится запись «артист балета».
— Вы говорите «непрерывного» стажа. А как же, например, отпуск по беременности и родам, уходу за новорожденным?
— У нас в декрет уходят только на два календарных месяца.
— То есть беременные танцуют!?
— Танцуют, пока могут, а затем переходят на более легкую работу, например в мастерскую, пуговицы пришивать.
— Сколько человек в коллективе?
— Около 50 танцоров, плюс 10 — административная группа, есть оркестровая группа, свой штатный медик. Кроме того, такой объем работы и с такой скрупулезностью без своей швейной мастерской просто невозможно сделать. Чужие люди и отошьют без души. А мы днюем и ночуем в мастерской, в которой работают всего три, но высокопрофессиональнейших мастера.
— Обувь тоже шьете сами?
— На самом деле в Казани есть только одна профессиональная мастерская, которая шьет танцевальную обувь, и она не наша. Это было бы слишком накладно! Все танцующие коллективы обращаются только туда, потому что там есть специальная колодка.
Простые сложности
— Как зрители реагировали на новый спектакль?
— Премьера шла два дня. В первый день чувствовалось, что пришли в основном родные, знакомые, коллеги, давние ценители нашего творчества, громовые аплодисменты были уже после первой картины о Китае. Во второй день я видела в зале много новых людей. Мне даже показалось, что они несколько настороженно, критично реагировали на шоу. После четвертого танца я начала метаться за кулисами с возгласами «Почему они не хлопают?!» Меня убеждали в обратном, и действительно ближе к танцам с барабанами на Кавказе публика разогрелась, а на танцах живота в Египте восторги были уже явными. Еще я заметила, что со временем и публика на концертах помолодела. Исчезли бабушки, появились молодые люди.
— Что было самым сложным в работе над проектом?
— Во-первых, это тяжелый физический труд — репетиции по 6 часов ежедневно, с одним выходным в неделю. Во-вторых, морально нелегко, людей творческих надо зажечь и вести за собой постоянно, мотивировать каждый день. Еще одна сложность — страх. Никогда заранее не видно, что же получится из задумки. Этот мандраж предполагаемой творческой неудачи не отпускает почти до конца, до самой премьеры.
— Как вы считаете, получилось?
— Судя по откликам, да! Тем более что в театре для премьеры нам выделили еще два дня во второй половине мая. Для меня важно было доказать, что народный танец — это совсем не скучно. И что наш ансамбль может работать не хуже Цирка дю Солей.
— Вы подняли планку для ансамбля сейчас достаточно высоко. Какие вершины надеетесь покорить в ближайшем будущем?
— Сначала отдохнуть. Всем артистам после премьеры требуется два-три месяца, чтобы прийти в себя. Заметьте, академические театры ставят по две-три премьеры в год, не больше, и то с разными режиссерами. В каждом нашем спектакле заняты все артисты. Так что пока новых планов не строим. Но есть уже даже не мечта, а жизненная необходимость — новое здание.
— Где сейчас обитает и репетирует «Казань»?
— В бывшем Доме культуры «Чулпан» в Приволжском районе. Да, основная танцевальная сила Казани репетирует в закрытом на реконструкцию здании. Но внутри зал у нас красивый, чистый, аккуратный, гримерки, костюмерные есть.
«Ансамбль» значит «вместе»
— В спектакле участвовали и дети. Вы растите собственные кадры для ансамбля?
— 450 ребят занимаются ежегодно в нашей танцевальной студии. Мы берем малышей 4–5 лет. Конечно, смотрим сначала на их физические данные. К 11–12 годам остаются только истинно влюбленные в народный танец. Но я скажу вам честно — кадров так не вырастишь. Это просто очень хорошая база для общего формирования ребенка. Я сама выросла на народных танцах, поэтому знаю, о чем говорю. Ребенок растет в обществе, где коллективность и обязательность в приоритете, с вниманием и дружбой. Не знаю, что будет дальше, но мы последние в Казани, кто воспитывает народников. Многие сейчас стремятся в современные танцы, мы же хотим сохранить эстетический момент национальной культуры и традиций. Это, опять же, не коммерческий проект, я считаю его своей социальной миссией. Вы знаете, как приятно слышать, когда 14-летний подросток говорит: «Оказывается, я так люблю народный танец!»
— У вас разновозрастной коллектив. Артисты в нем — конкуренты или коллеги?
— К нам часто приходят новые люди, однако не каждый может удержаться в ансамбле, это тяжело и физически, и морально. Физически — понятно, рабочий день начинается с репетиции у станка, репетиции весь день, вечером — выступления. То, что вы видите на сцене, — это процесс не просто труда, пахоты! Многие артисты имеют немало переломов. Что касается психологических сложностей, то хореография — особый мир, где совсем не гладят по шерстке. Здесь как в армии — все должны слушать один голос. Что такое ансамбль? «Вместе» в переводе с французского. Пока новичок не научится делать какое-то движение, его будет повторять вся труппа. Понятно, что «плюхи» от соратников и наставников он будет получать в большом количестве. Так что выдерживают здесь только морально сильные люди. Но, что интересно, об атмосфере в коллективе говорит и то, что у нас завязываются не только прочные дружеские связи, но и семейные союзы. На моей памяти таких было заключено не менее 12–15. И многие артисты потом продолжают работать вместе.
— Я читала, как доктор Литвак говорил, что супругов нужно искать на работе, а не в клубах или на сайтах знакомств, где люди о себе начинают врать больше обычного. На работе сразу видно, что представляет собой человек. А вы, Чулпан, где нашли свою судьбу?
— Там же, на работе! Правда, мой супруг — спортсмен, двукратный чемпион мира по борьбе корэш. На соревнованиях он был тренером, а я приехала делать творческую программу. Так и познакомились. Сейчас у нас растут две дочки.
Булгария как связующее звено на Шелковом пути
Ученый секретарь Института истории им. Ш. Марджани АН РТ, кандидат исторических наук Бахтияр Измайлов:
— Волжская Булгария играла важную роль в международной торговле, поскольку контролировала ключевой участок Волжского пути, включая Каму, Вятку и Белую. Во многом своим процветанием Булгария была обязана Великому Волжскому пути, который являлся одной из важнейших торговых артерий Восточной Европы и специалистами рассматривается как часть системы Великого Шелкового пути. Сам Великий Волжский путь проходил от Северного и Балтийского морей через Финский залив по Волге до Каспийского моря. По подсчетам историков, караванное движение судов от Балтики до Каспия занимало около двух месяцев. Из Булгарии вывозился достаточно большой список товаров. В первую очередь меха (соболиные, беличьи, лисьи, куньи и другие), рыба, скот, воск, мед, юфть. Важным товаром были невольники. В свою очередь, в Булгарию в большом количестве поступало серебро в виде куфических монет (дирхемов), которые служили основным средством денежного обращения. Не случайно вдоль всего Великого Волжского пути найдены многочисленные клады с дирхемами. Кроме того, в Булгарию завозились дорогие восточные ткани, высококачественное оружие, ювелирные изделия.
Волжская Булгария находилась на важной торговой магистрали, связывая Восток и Запад. Сюда прибывали с целью выгодной торговли как варяжские дружины из Скандинавии, так и восточные караваны. В результате вдоль Волжского пути возникали средневековые города и торговые фактории, как, например, Казань. Волжская Булгария как мусульманская страна имела прочные торговые и культурные связи со странами Востока. Кроме того, булгарские правители всячески благоприятствовали торговле, обеспечивая охрану торговым караванам.