Иконы Божьей Матери в Казани: потери и обретения

Корреспондент «МК-Поволжье» пообщался с непосредственными участниками событий, связанных с историей православных святынь.

Вся минувшая неделя в Татарстане проходила под сенью иконы Казанской Божьей Матери. Татарстан посетил патриарх всея Руси Кирилл. Одними из главных событий стали крестный ход и церемония закладки камня и капсулы в основание храма на месте явления Казанской иконы Божьей Матери на территории Богородицкого монастыря.

Корреспондент «МК-Поволжье» пообщался с непосредственными участниками событий, связанных с историей православных святынь.

И вообще весь визит был связан с этим событием — 21 июля православные праздновали 437-летие явления иконы Богородицы в Казани. Ее судьба была трагична: украденная в 1904 году, она была безжалостно сожжена в печи ради дорогого оклада и камней, которыми была украшена. Тогда воров поймали и отправили на каторгу. Безвозвратно утерянная икона долго была причиной горести верующих. Поговаривали, что все беды (революция, войны, репрессии) на нашу страну пали от того, что осталась она без покровительства.

Между тем в истории Казани есть случаи, когда ворованные святыни были найдены и возвращены в храмы. «МК-Поволжье» нашел непосредственных участников тех событий.

Казанский детектив: как оперативники с КГБ договаривались

История совершает порой удивительные витки, и остается только диву даваться: сюжеты криминальных драм пишутся, будто под копирку. В 1990-е годы был ограблен собор Петра и Павла. Исчез один из списков иконы Казанской Божьей Матери и настоящий раритет - подлинник XVI века, икона Смоленской Божьей Матери (Седмиозерская). Что помогло казанским оперативникам вернуть святыни в республику? Профессионализм? Божье провидение? Чудо? Скорее, всё сразу. Потому что без четко разработанного плана и слаженной работы чуда бы и не произошло.

Это случилось в лихие 90-е, и расхлебывать кашу пришлось опергруппе Вахитовского РУВД Казани. Начальником отдела тогда был полковник милиции Павел Гетманский. О нем и по сей день и среди старых «криминальных элементов», и среди сослуживцев ходят легенды. К сожалению, Павел Зиновьевич рано ушел из жизни: ему не было и 45 лет, когда в марте 2001 года у него остановилось сердце.

Алексей Мусатов и Михаил Федотов — сослуживцы и друзья Гетманского. Они прекрасно помнят эту историю, а Алексей Викторович был в составе опергруппы, и под руководством Гетманского они нашли и вернули иконы в Казань.

Кража по заказу?

Алексей Мусатов пришел работать в милицию в 1986 году и ушел на пенсию в звании майора. Тогда же он и познакомился с Павлом Зиновьевичем. Михаил Федотов стал младшим оперативником в 1978 году, завершил службу в звании полковника. Они были не просто сослуживцами — дружили семьями и сами были как одна семья.

Алексей Мусатов:

— В 1992 году, в марте, примерно часа в три-четыре утра было нападение на собор Петра и Павла. О преступлении сообщили два тамошних охранника: якобы на них напали, обокрали собор. А они, развязавшись, позвонили в милицию. Одному рассекли голову арматурой, но не сильно: кожа лопнула. Сразу возникло недоверие: если такая кража и разбойное нападение, то их просто бы «грохнули». За такие ценности в живых обычных свидетелей не оставляют. Тогда никто не считался: охранника пришибить за такие деньжищи — да раз плюнуть! И было понятно, что первое — охранники тоже «в деле» и второе — заказ был именно на эти иконы. Ничего другого не тронули, там были и серебряные чаши, и кресты, другие иконы висели. Но взяли только две: икону Богородицы и Седмиозерскую. Вот с этих охранников и началась разработка. Работали быстро, нашли водителя, который подвозил преступников, и через него мы вышли на след подозреваемых. И вот когда у нас появилась информация, где их искать, мы поехали в Москву: Паша Гетманский, я, опер Слава Мансуров и водитель Толик Валагин.

К слову, о совпадениях: в краже Казанской иконы Божьей Матери из Богородицкого монастыря в 1904 году тоже был замешан сторож. Его вина, правда, не была доказана, хотя следователи тех лет вполне убедительно говорили о том, что невозможно засунуть сопротивляющегося человека в монастырский подвал и даже одежду ему при этом не замарать.

Сгубили же иконы Федор Чайкин (настоящее имя — Варфоломей Стоян), его сожительница Кучерова и мать сожительницы Елена Шиллинг.

Из материалов следствия того времени: «...во время обыска обнаружены куски пережженной проволоки, 205 зерен жемчуга, перламутровое зерно, обломок серебра с двумя розочками, 26 обломков серебряных украшений с камнями, кусочек золота, 72 золотых обрезка от ризы, завернутые в рукав платья, 63 серебряных обрезка ризы и венца, пластинка с надписью «Спас Нерукотворенный», серебряный убрус, смятый в комок, и другие подобные предметы».

Стоян получил 12 лет каторжных работ. Согласно одним данным, после революции он получил свободу и даже работал в ЧК. По другим, Стоян-Чайкин немного не дожил до революции и умер в Шлиссельбургской крепости в 1916 году в возрасте 40 лет.

Избавительница Семиозерская

День празднования Семиозерской или Седмиезерной иконы в июне — торжество всего Прикамского Поволжья. В XVI веке из города Устюга вышел молодой Евфимий, он удалился в монастырь. Похоронив родителей, с единственным наследием — Смоленской иконой Богоматери — перешел в Казань. В 17 верстах от города выбрал уединенное место, окруженное семью озерами, которые впоследствии слились в одно. От этих семи озер основанная им пустынь и келейная его икона и получили имя «седмиезерных».

В июне 1654 года в России началась моровая язва, опустошавшая целые селения. В Казани свирепствовал мор. Граждане решились принести в город Седмиезерную икону и 24 июня с игуменом Пахомием прибыли в пустынь. На другой день, по совершении литургии, икону подняли и отправились в Казань.

Взяв чудотворную Казанскую икону Богоматери, с крестным ходом горожане вышли навстречу Смоленской иконе, и за две версты от Казани встретили ее на том месте, где ныне стоит Кизический монастырь.

Икона Богоматери была внесена жителями в город. Смертоносная болезнь утихла.

Прибывший в конце 1654 года в Казань митрополит Корнилий оставил икону в Казани на целый год, по истечении которого, возвратившись с Московского собора, препроводил торжественно ее в Седмиезерную пустынь.

Но вскоре после этого, в 1656 году, 25 июня, чума снова появилась в Казани и начала свирепствовать сильнее прежнего. Граждане опять принесли икону из пустыни в Казань и стали делать это ежегодно.

После закрытия в 1928 году Седмиезерной Богородицкой пустыни святыня была спасена иеросхимонахом Серафимом (Кошуриным), а затем передана им в церковь Ярославских чудотворцев (на Арском кладбище в Казани), где хранилась долгие годы. Сейчас чудотворная Седмиезерная икона Божией Матери находится в Казанском Петропавловском соборе в алтаре верхнего храма. Прямого доступа к ней нет. Ее выносят из алтаря на недолгое время по пятницам, а также показывают туристическим группам по предварительной договоренности с настоятелем храма.

Чей труп оказался в мешке?

Алексей Мусатов:

— По оценке специалистов, икона Казанской Божьей матери XIX века стоила 50–60 тысяч долларов, Смоленская (Седмиезерная) — XVI века, около 350 тысяч долларов. Огромные деньги!

У нас была точная информация, что два человека увезли иконы в столицу, оперативным путем было установлено, что они снимают там квартиру, и мы знали, где она. Мы планировали уложиться в два-три дня. Нас встретили ребята из 9-го отдела Московского уголовного розыска, и вечером мы наведались в квартиру. У нас было постановление на обыск, зашли — а там только две девушки. Квартира на первом этаже, обычная хрущевка на 15-й Парковой. Обыскали — пусто. И тут заметили, что есть в квартире подпол! Подняли доски — и появилась зацепка. Нашли куски от оклада и гранату. Вот этой гранатой мы их всех и «зацепили», в переносном смысле этого слова.

Вещдоки вывезли, а мы остались там сидеть в засаде. Одного взяли. Его, кажется, звали Ареф. В отделении он во всем признался с перепугу, а потом оказалось, что он вообще к этому делу отношения никакого не имеет. Со страху себя оговорил (смеется).

Так вот с этой гранатой: это был весомый повод для задержания. Потому что икону тут никак нельзя было прикрутить — о том, что в подполье найден куски от оклада, мы уже узнали после того, как экспертизу провели.

— А зачем он оклад расковыривал, варвар?

— Да там вообще ничего святого! Им сама икона была нужна. Но мы не могли пока доказать, что она у них на руках, а за гранату уже можно было во всесоюзный розыск подавать. Но начиная со следующего дня вдруг началось противодействие: отдел милиции тамошний выносит постановление об отказе о возбуждении уголовного дела по гранате — якобы нет оснований. И запал не тот, и взрывчатым веществом не признается... В общем, странности какие-то. Тут ребята из МУРа здорово помогли, и материал пошел все-таки на возбуждение.

И тут на начальника 9-го отдела МУРа полковника Горшкова (это был отдел, который работал именно по антиквариату) выходят товарищи из Комитета по госбезопасности: «Мы вас просим — не давите, пусть постановление об отказе выйдет, это наш человек, у него там все это случайно оказалось, и ни к каким иконам он непричастен. Дурака не валяйте и дела по гранате не возбуждайте».

А мы-то знаем 100%, что это он! Дня через три появилась и предварительная экспертиза по окладу: да, это от иконы.

— Была информация, что кражу совершили выходцы из Чечни, и говорили о «чеченском следе».

— Нет, это были не чеченцы, да и, в общем-то, это значения не имеет: те, кто совершил кражу, были просто наемниками: выполняли чье-то задание. Никаким «межнациональным вопросом» тут и не пахнет.

Засада на квартире ничего не давала, никто там не появился, со стороны комитетчиков давят, две недели мы там протолкались — что делать? А у нас была информация, что они собираются «на точке» — в кафе «Феникс». Мы давай наблюдать за этим «Фениксом». Те, кто нам нужен, не появляются. И решено было меня туда заслать. Нацепили на меня прослушивающее оборудование, забрали удостоверение, оружие, естественно, тоже. А оборудование тогда было — техника на грани фантастики. Весь в проводах, под рубашкой большая коробка-передатчик, а наши волну настроили в «шестерке» — сидят, слушают. Обратной связи, само собой, нет, о мобильных и слыхом не слыхивали, а пейджеры только у самых крутых бандитов были. Мои меня успокоили: не бойся, мы тебя прекрасно слышим, если что — придем на помощь.

Легенда была такая: я приехал от казанской братвы, и вроде как с претензией — мол, ребятам, которые на нарах чалятся, давно «грева» (посылки с воли. – прим. Ред.) не было. Хозяин в отказ: я ничего не знаю, никому не должен. Я ему: «У тебя же тут они все собираются. Сведи меня с нужными людьми, я сам с ними переговорю. Контакты же у тебя есть». Он говорит: «Завтра к обеду приходи, и поговорим тогда». Я после встречи из кафе выхожу — вижу, за мной хвост идет. К нашим «Жигулям» мне никак нельзя — раскроюсь. И я сразу от них — в другую сторону. Говорю в прослушку: «Паша, за мной хвост, я уезжаю на общественном транспорте в сторону МУРа».

Ну и пошел. А оказалось, что с середины разговора связь прервалась, и они меня мало того, что не слышали — пока ручки настройки крутили в машине, пропустили, как я из кафе вышел. Подъехали они поближе к этому «Фениксу»: меня не видать, не слыхать. Потом Паша мне рассказывает: «Стоим, смотрим, задним ходом к кафе подъезжает «Вольво». С черного хода два мужика выносят окровавленный мешок и грузят в багажник иномарки. Та уехала. А я сижу и думаю, как я буду удостоверение жене твоей, Гале, отдавать... Не уберег!»

А Паша был со старшим опером МУРа Володей Зинченко. Мы там с ним познакомились и сдружились, сейчас он генерал-лейтенант в отставке, две Чечни прошел... Ну, в общем, они тут же «Вольво» объявляют в перехват, ее на Садовом кольце где-то задерживают, водителя скручивают, багажник открывают — там полтуши мяса...

Ошибка чекиста?

Алексей Викторович в это время сбросил в метро «хвоста», но на Петровку попасть никак не мог, чтобы предупредить группу о том, что он благополучно добрался: без удостоверения его разве бы пустили?

— Что делать? Жду, хожу. Тут ребята-МУРовцы подъезжают: «О! Живой! А из-за тебя тут общегородскую тревогу объявили!»

Ну понятно, что после такого соваться в «Феникс» было нельзя. И тут выходят на нас из Комитета госбезопасности: «Мы вам возвращаем Казанскую Божью Матерь. Своим оперативным путем мы её нашли и вам передадим, приезжайте на Лубянку».

— Только одну?

— Да, одну, 19-го века. Мы приехали, Паша ушел — и нет его... И нет, и нет, мы уже стали страшное думать, смотрим — бежит! И сверток несет, да так прытко. В «Жигули» наши запрыгивает и орет благим матом: «Сматываемся! Сматываемся!» Только вместо «сматываемся» слово было такое, что его не напечатаешь. Водитель наш по газам — и мы полетели! Я его потом ночью за рулем сменял, мы гнали до Казани без остановки. А Паша сразу как в машину сел, уснул тут же. Была у него такая особенность: мог засыпать моментально и в любом положении. Мы ему всегда поэтому по-доброму завидовали: когда сутками работаешь, каждая минута сна — за счастье...

— Почему вы убегали? Ведь икону же вам комитетчики вернули...

— Вернули. Да не ту, которую обещали. А получилось так: комитетчик из сейфа вынул икону, передал ее Паше, тот смотрит: а это не Казанская! Другая, древняя — Седмиозерская! Паша ошибку чекиста увидел, но виду не подал — забрал икону и давай бог ноги. Как только мы к дому подлетели, нас на границе целая делегация встречала, митрополиту Казанскому и Татарстанскому отцу Анастасию икону передали, чтобы уж наверняка.

Это как раз канун Пасхи был — великий праздник, и радость великая. Совпадение? Может быть. А позже уже была официальная церемония возвращения иконы.

— А вторую икону как вернули? Проблем не было?

— В КГБ после, конечно, спохватились, но виду не подали, что ошибку совершили. Потом из МУРа нам ребята звонят — отдают вторую икону. Там уже другие ребята-оперативники ездили: комитетчики муровцам передали, а те уже нашим. Похоже, она их особо и не интересовала. По крайней мере, не так, как Семиозерская.

К разговору подключается и Михаил Федотов:

— Этот товарищ-то, который по ошибке ее передал, наверное, и не сориентировался, какого она века. Та из Казани, и та из Казани, обе из Петропавловского сбора. Первую попавшуюся и отдали.

Алексей Мусатов:

— Тогда как раз прокатилась серия краж икон — все гребли, и те, у кого были отлаженные каналы, за границу этот ручеек и направляли. Про Седмиозерскую-то мы знали, какого века, ценность ее, и фотографии ее у нас были. А тот сотрудник КГБ, видать, не был так подкован.

— Интересно, что с ним потом стало? Наверняка эта «ошибка» дорого ему обошлась.

— Об этом нам неизвестно. А тот, кто знает, распространяться не будет.

Орден от Патриарха

Через шесть лет после этого, в 1998 году, Павел Гетманский изобличил воров, укравших из Никольского собора еще один список иконы Казанской Божьей Матери. За раскрытие преступлений, связанных с кражей икон, Павел Зиновьевич Гетманский от имени Патриарха всея Руси Алексия II был награжден орденом Святого князя Даниила Московского.

А старые опера с душевной болью рассказывают о том, как, не имея в наличии современных средств связи и высокотехнологичной техники и не получая зарплату по семь месяцев, раскрывали преступления. И делали это благодаря постоянному контакту с жителями, опыту ведения дел, своим наработкам в профессии, которые они бы с удовольствием передали бы молодым специалистам.

Оперативникам есть чем поделиться и есть о чем рассказать. Они до сих пор помнят многие детали минувших дел, клички своих «подопечных», точные адреса их проживания, и на каких улицах Казани были самые злачные места и самые «опасные» квартиры.

Под защитой Богородицы

А что же утерянная в 1904 году святыня? Гибель ее не означает, что утеряна и вера. В 2005 году Богородицкий монастырь, где сейчас идут реставрационные и археологические работы, получил из Ватикана список погибшей в печи более ста лет назад Казанской иконы.

Монастырь был закрыт в 1917 году. Поначалу кельи и алтари использовались под киностудию, зернохранилища, общежития и т. д.

В 1932 году центральный собор был взорван. На территории монастыря в 1941 году организовали табачную фабрику, которая проработала до 2000-х годов. В Крестовоздвиженском храме размещался филологический факультет Казанского пединститута.

Возрождение

21 июля 2005 года в Благовещенском соборе Казанского кремля состоялась Божественная литургия в честь передачи из Ватикана списка иконы.

И начались масштабные археологические и реставрационные работы.

На недавней пресс-конференции, посвященной ходу работ на территории монастыря, Айрат Ситдиков, заведующий Национальным центром археологических исследований Института археологии имени Халикова, сказал, что на сегодня археологические исследования были проведены на площади в почти 2,5 тыс. кв. м.

По словам ученых, перед ними предстает потрясающая картина. Обнаружен пещерный храм, который был организован в подземной части собора в 1910 году. Он неплохо сохранился. Все, что будет найдено, предстоит законсервировать и сохранить, чтобы на старом фундаменте вырос новый храм. Начало этому уже положено. 21 июля Патриарх Кирилл заложил памятную капсулу с молитвенной грамотой в основание возрождаемого собора Казанской иконы Божией Матери.

P.S. Редакция «МК-Поволжье» благодарит за помощь в создании материала пресс-службу Татарстанской митрополии, пресс-службу МВД по РТ, пресс-службу Управления МВД РФ по Казани.

Что еще почитать

В регионах

Новости региона

Все новости

Новости

Самое читаемое

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру